НА ТВЕРСКОМ БУЛЬВАРЕ
Над зимнею Москвою рассвело,
В рассвете позднем что-то от заката.
Ложится снег тепло и виновато
На бронзовое темное чело.
Тверской бульвар. Притихший институт.
Сегодня Пушкин в вечность отлучился
И с этой целью в бронзу облачился,
Хотя его на Черной речке ждут.
Поэт из красок, мрамора и книг
На нас взирает с тихою надеждой.
Он сам себе с улыбкой безмятежной
Нерукотворный памятник воздвиг.
Запутались кометы в тополях,
Исходит свет из тополиных почек.
Я вдруг припомню искрометный почерк,
Бессмертные рисунки на полях.
Послушаю, как памятник молчит
Среди витийства, злобы, лихолетья.
Он одинок в своем тысячелетье...
"Прости, поэт!" - никто не закричит.
1975
* * *
Я жесткой осенью отмечен,
Иду, молчание храня.
Я точно знаю: я не вечен,
Как все, что было до меня.
Я знаю: истина не в этом,
Кого в России выбирать?
Я знаю: истина - с рассветом
В родной деревне умирать.
Гуляет осень по распадкам
В платочке с траурной каймой,
А лес нечесан и распатлан,
А лес почти глухонемой.
Я к лесу темному прикован,
Над ним царит прощальный свист,
И лес вздыхает, как Бетховен,
И молча сбрасывает лист.
1984
* * *
Вот за стеною кто-то ходит,
Шаги тревожные слышны,
Но ничего не происходит
По обе стороны стены.
Там говорят о непогоде,
О горькой доле, о войне.
Там от себя к себе приходят,
А я всё думаю - ко мне!
К моим дверям пристыли, вроде,
Вот кто-то, кажется, войдет,
Но ничего не происходит
И, видно, не произойдет.
Устало думая об этом,
Хожу по комнате ночной,
И вторят мне угрюмым эхом
Шаги за каменной стеной.
1981
* * *
Откуда эта свежесть?
Дивись и вопрошай!
Я выйду в поле, нежась,
Послушать урожай.
Я выйду за деревню,
Где высятся стога,
Где вольные деревья
Цепляют облака.
Где суетятся пчелы,
Как атомы труда,
Где в солнечных камзолах
Лепечет лебеда.
По тропочке знакомой
Спущусь в распадок я
И выйду прямо к дому
Со стороны ручья.
Как в детстве через прясло
Залезу в огород,
Нарву малины рясной
И горстью кину в рот.
Цветет подсолнух мудрый,
Капустный лист свинцов.
Как зеленеет утро
Погонами отцов!
1981
* * *
Из рук не выпускаю я пера,
Как плотник голубого топора,
Как странник,
В бездну падающий вдруг,
Не выпускает посоха из рук.
Я азбуку, как крепость, стерегу,
У Леты я сижу на берегу
И буковки
Из гильзы золотой,
Как порох, высыпаю на ладонь.
Мне дороги и звуки, и слова,
Как мельнику тугие жернова,
Как знахарю лечебная трава,
Как Господу снежок,
Что - с Покрова!
1975
ЗИМА В ИЮЛЕ
Каждый по своему сходит с ума,
Каждое лето приходит зима.
Пух начинает в июле кружить,
Сдуру - хозяйки капусту крошить.
Улицы, скверы - сплошная зима.
В белых фуфайках гуляют дома.
В кинотеатрах - метели идут,
Запили дворники и не метут.
Тонко и тихо стенает стекло,
Словно короткое лето ушло.
И от Иркутска до самой Москвы
Ветки из пуха, из пуха мосты.
Словно пришла королева-зима,
А за спиной королевы - сума.
Белую чашу подъемлет рассвет,
Бродит по улицам бледный поэт.
Белый коралловый город уснул,
Спрятал жемчужину или весну.
Бродит в обнимку с поэтом зима:
Каждый по своему сходит с ума.
1978
"ИГРУШКА"
Я - игрушка заводная,
На сто лет заведена.
Знаю то и это знаю,
И чего не надо знать.
Я - игрушка заводная,
Человечек заводной,
А внутри, как боль зубная,
Что-то сделали со мной.
В сердце - трещина сквозная,
Раны рваные с боков.
Я - игрушка заводная.
Я - игрушка дураков.
1972
ЭКСКУРС
Какое, милые, у нас
Тысячелетье на дворе?
Борис Пастернак
Куда везешь меня, извозчик?
В какую даль каких миров?
Колеса движутся наощупь
Среди построек и дворов.
Чей век, столетие какое
Вокруг меня и надо мной?
Булыжники средневековья?
Асфальт московской мостовой?
Куда везешь меня, извозчик?
Или совсем наоборот -
Увозишь ты меня из рощи,
Где скоро Пушкин упадет?
Вот женщина с лицом античным
Едва-едва махнула вслед
Ладошкою, крылом ли птичьим...
А, может, это - пистолет?
Князья, дружинники, солдаты,
Я вас еще не описал.
Мне кажется, что я когда-то
И умирал, и воскресал.
Восходят знаки Зодиака,
Светила меркнут день за днем,
Но только дождик одинаков
И эта радуга на нем.
Все дальше пастбища и рощи,
Все ближе гомон площадей...
Не останавливай, извозчик,
В двадцатом веке лошадей.
1978
* * *
Сорви зеленый лист,
Войди в забытый день:
Мы к солнцу поднялись,
Мы обманули тень,
Которая была
Прилипчивой молвой,
Которая жила
Улыбочкой кривой,
Мол, верите вы им?
Любви-то никакой!
Она - уже с другим,
И он - уже с другой.
Судьба веретеном
Кружилась день и ночь.
Дорога за окном
Меня уводит прочь
Из этого села,
От милого окна...
Любовь и впрямь ушла,
Душа отселена
От тех минувших дней,
От угоревших лет,
Где прошлое - больней,
А будущего - нет!
1972
ТВОРЧЕСТВО
Святыми чувствами пиши
И веруй: творчества основа -
Живое, сказанное Слово,
Живая азбука души.
Вяжи полночную канву,
Вплетай в нее свои обеты,
Свои негромкие победы,
Когда ошибки на кону.
Черти ладонью по стеклу,
Когда на небе слез потеки,
Когда звезда на водостоке
И черный уголь на полу.
Не силься дерево писать,
А подожди, когда очнется,
Когда проснется и качнется,
И заполощет ветви сад.
Переплывут из ночи в утро
Святая церковь и погост.
И слово, явленное мудро,
Вдруг просияет, как Христос.
Себя надеждами окутай,
Входи с природою в родство,
Лепи из мысли Божество,
Ненареченное покуда.
1973
К НЕВЕРНОЙ
Свистит над юностью моею
Кривая сабля ковыля.
Любви сгоревшей
пепел
веет,
На одинокие поля.
Несется пепел над разлукой,
Над легковерною тобой -
Моей неверною подругой
С неимоверною судьбой.
Переживаю глупый, давний
О нашем счастье разговор.
Тогда закат ударил ставней,
Неясыть села на забор...
А ты смеялась, говорила,
Вздымала огненную грудь,
Себя в ромашках мне дарила,
Срывая с неба Млечный Путь.
Свивались мы, (что было с нами?)
В живой неистовый клубок...
Тебя я выучил губами
И знал, как песню, назубок.
Но вот, как должно быть мужчине,
На флот служить уехал я.
Меня к себе заполучили
Дальневосточные края.
В той стороне приморской, дальней
Катилось время, не спеша.
Была моей исповедальней
Твоя остывшая душа.
Ты мне сияла, как из выси,
Не замечался твой распад.
Как листопад - летели письма...
Неужто - мертвый листопад?
А после встреча - как виденье.
Мир перевернут и размыт...
В тебе - печаль и запустенье,
А я - обрушен и разбит.
Казалось, корчится на вилах
Душа, растерзанная в кровь.
Я был тогда понять не в силах,
Что это рухнула любовь.
Какие нас рассудят судьи?
Какие выберем слова?
Расстались мы. Твоею сутью,
Судьбою - сделалась Москва.
Всё позади. Любовь иная
Меня над миром вознесла.
Лепечет дочь. Я счастлив, знаю!
Но ты на треть меня сожгла.
1978
* * *
В подойник круглого рассвета,
Как молоко, струится свет.
И снова матовое лето
Приобретает маков цвет.
Еще слова непостижимы,
Еще и звуки не слышны,
Но всей палитрой краски живы
И тишиной окружены.
Еще росисты и лиловы
Тропинок мягкие ремни.
Еще с утра всё зыбко, ново,
И все душе моей - сродни.
Деревья мячик солнца ловят
Среди распадков и ключей,
И я, как будто рыжий клоун,
Ловлю трапецию лучей.
Я тоже ал и фиолетов,
И полон зелени живой:
Пою и плачу в центре лета,
Как на арене цирковой.
1972
* * *
Приноровлюсь к своей беде.
Беда, как лошадь с норовом.
По маяте, как по воде,
Скачи, беда понурая.
Скачи, беда! Не привыкать
Мне в этой жизни мыкаться.
Скачи, чтоб уж наверняка
И кровушкой умыться!
Звезда качается в воде
Над зыбкими растеньями.
Стою, как памятник беде,
В сырой осенней темени.
Слезами путь мой обозначь,
Моя звезда колючая!
Но ты, поэзия, не плачь,
Как ивушка плакучая.
1971
ПОСВЯЩЕНИЕ ТРАМВАЮ
Трамвай, пишу тебе стихи,
Которых не скрываю.
Во мне есть что-то от сохи
И что-то от трамвая.
Трамвай, ты добрый человек!
Ты - лаковый, железный.
Твои рога на голове
Тебе не бесполезны.
По кругу, словно напоказ,
Ты возишь пассажиров.
К тебе любовь моя не раз
С авоською спешила.
С тобой мы давние друзья,
Но выпиваем редко.
Тебе на трассе пить нельзя,
Трезвонить - не корректно.
Тебе охота, как и мне,
Спокойный выбрав вечер,
В пустом трампарке, в тишине
Отметить нашу встречу.
Летим в трампарк
сквозь шум и чад,
Забрав из ночи влажной
Для конспирации плакат:
"В ИРКУТСКЕ -
В. ЗАПАШНЫЙ!"
1973
МОИМ КРИТИКАМ
Порою тих я, но порою
Срываюсь, как весенний гром.
Деревья стонут под корою,
Когда их рубят топором.
Тому грозит и глад, и горе,
Кто лес разносит на куски.
Его, жестокого, под корень
Подрубит лезвие тоски.
Я, словно малая сосенка,
Едва ожившая с весны.
Меня подпиливают тонко
То с той, то с этой стороны.
Смолой затягивая раны,
Волшебный образую круг.
Но надо мною спозаранок
Вновь суетится лесоруб.
Уже настраивают пилы
Веселой критики рабы...
Господь!
Пусти их на стропила!
Они не критики! Дубы!
1979
* * *
Живая песенка дрозда
Проста и мелодична,
Так телу путника верста
Знакома и привычна.
Так изыскателю видна
На влажном срезе почва,
Так из незримого пятна
Образовалась почка.
И точно также, чуть звеня,
Как будто бы приснилось,
Стихотворенье от меня
Ушло, отъединилось.
И вдруг отдельно от него
Отпочковалась строчка,
Что в мире более всего
Недопустима точка.
И потому не допусти
Застоя, промедленья.
Все достижения - в пути,
В движении - спасенье.
И ты идешь! Верста... Верста...
Ты выбираешь строчку...
А с неба падает звезда
И ставит... точку.
1979
В КРУГУ ПОЭТОВ
Мне пишется - и слава Богу!
Мне любится - и в добрый час!
Стучится в гости Такубоку
И входит Пушкин, не стучась.
Всегда с цыганами, с друзьями,
С бутылкой крепкого вина,
В нем игры тигра с обезьяной
И слава доброго лгуна.
Азартней нету человека!
Стихами Пушкин упоён.
Здесь Лермонтов - легенда века
И всеми изгнанный Вийон.
Хохочет непоседа Пушкин
Среди поэтов всех времен.
Лорд Байрон здесь
с горячим пуншем
И Саша Черный, и Бальмонт.
Печальный Блок с тоской осенней
Твердит: - Есть истина в вине!
Читает сумрачный Есенин:
- Дай, Джим, на счастье лапу мне!
Он том истрепанный листает
И усмехается себе...
Заря бессмертия светает,
Где каждый выбрал по судьбе.
Мой стол вином, слезами залит.
Увы! Закончилась гульба.
В тумане плотном исчезает
Веков живая городьба.
И снова в доме все, как прежде,
И больше не с кем пировать,
И ночь, как косточка черешни,
За-
ка-
ты-
ва-
ет-
ся
Под кровать.
1973
* * *
Всю ночь тяжелый ливень лил,
Как будто рушились ступени,
Дробился свет, метались тени,
И мрак - рассвета не сулил.
Крошился, сыпался кирпич,
Слипалось время, словно смальта,
И вспышки молний по асфальту
Хлестали, будто Божий бич.
Всю ночь гремели небеса,
Как ядра тяжкие - не меньше!
И не было на свете женщин,
А были только их глаза.
Мне будет помниться огонь
У белых молний на изломе,
И поцелуи в темном доме,
И в ночь упавшая ладонь.
Полуприкрытое окно
И запах свежей древесины,
И облик женщины красивой
В ночи тягучей, как вино.
1970
* * *
С собой играю в прятки,
Иду по жизни вброд.
В деревню и обратно
Мотаюсь каждый год.
И думаю: напрасно
В селе смешу народ.
Ведь жизнь -
она не прясло,
Судьба - не огород.
Часами на пригорке
Гадаю в тишине:
Деревню или город
Для счастья выбрать мне?
1970
* * *
Грядет Господнее Крещенье,
Мороз выстуживает лес,
Но источается свеченье
На землю грустную с небес.
Грядет Господнее Крещенье,
Струится чистый Иордан.
Суть таинства первосвященна,
Христу - Креститель Богом дан.
Грядет Господнее Крещенье!
С любой души снимая груз,
Грехов великих отпущенье
Нисходит на Святую Русь.
Грядет Господнее Крещенье.
Не зря явился нам Христос:
Всеизбавленье, всепрощенье
Он миру грешному принес.
Грядет Господнее Крещенье,
Гудит неистовый мороз.
В соборе Знаменском священник
Молитвы Господу вознес!
1998
* * *
Иркутск морозом раскалило
До хрупкой дымной белизны.
Слепые окна смотрят стыло,
Их забелило до весны.
На ветках крупно, осовело
Висит настуженный куржак.
И, кажется, заиндевела
Моя озябшая душа.
Но город ритма не убавил,
В оцепенелости не сник,
Лицо с подъездами-губами
Упрятал в снежный воротник.
Иду по утреннему парку,
Где тишина и пустота.
Шары белеющего пара
Я выдыхаю изо рта.
Деревья, спрятанные небом,
Стоят, промерзшие насквозь.
Заледенелая - под снегом -
Земная вздрагивает ось.
1998
ПОЗДНЯЯ ЛЮБОВЬ
Я верю: поздняя любовь
Высокий космос озаряет
И обновляет в жилах кровь,
И грани времени стирает.
Ты тихо землю обживал,
И вдруг от соли и от хлеба
Твоей любви девятый вал
Тебя забрасывает в небо.
Ты мир готов в себя вобрать,
Соседствуя с небесной тучей,
И как Вивальди - умирать,
И оживать, как Федор Тютчев.
Ах, эта поздняя любовь!
Она желаний не скрывает...
Как стебли, жизни чьи-то вновь
Со страстью пламенной срывает.
Художник, сердце приготовь:
Писать на небе, на асфальте...
Когда-то позднюю любовь
Познали Тютчев и Вивальди.
1996
* * *
Сухая осень, облети!
Озолоти Россию, небо!
Хочу себя таким найти,
Каким я раньше
вовсе не был.
Всего намешано в судьбе...
Я проявить хочу раденье
О бедной музе, о себе:
Свое затеять возрожденье.
В какой-то миг
предстать иным,
Забывшим боли, злоключенья,
С лицом спокойным, ледяным
И полным тайного значенья.
Беспечно душу поверять
Кому-то я уже не стану.
Врага сумею покарать
Да и предателя достану.
Среди друзей, среди подруг
Предстанет все во мне иное...
Но обо мне - о давнем -
вдруг
В ночи душа моя заноет.
И крикну я в былые дни:
- Всё в мире сохрани, создатель!
Но только мне - меня верни
Таким, каким я был когда-то!
1971
* * *
А мир так вычурно-огромен,
Так обездоленно-широк.
Чтоб очутиться в отчем доме,
Переступлю через порог.
Увижу мамину улыбку
И пятерых своих сестер,
Увижу старенькую зыбку,
А в ней - племянника вихор.
Ах, в этой зыбке, в этой хате
Я тоже, как челнок, сновал
И в пулеметчике-солдате
Никак отца не признавал.
Висела, помню, плащ-палатка
Подбитой птицей на стене...
На сердце, будто бы заплатка,
Те годы давние - во мне.
Там боли тяжкое дыханье,
Недоли выцветший подол.
Стряхну с души воспоминанья
И сяду с сестрами за стол.
В нехитром мамином застолье
О том - о сем поговорю,
Попью из ковшика простого,
С отцом на кухне покурю.
А мир за окнами теснится,
Меня выманивает вновь
В свои дворы, дома, больницы,
Где суета, долги, любовь...
Иду с тревожным прошлым вместе
По голубому февралю,
Где вьюги, будто бы из жести,
Где я недолю - не люблю!
1971
* * *
Природа вынула из ножен
Блестящий острый меч зимы.
Вот он взлетел, взметнулся, ожил,
На крышах подрубил дымы.
Свистя, как спица в колеснице,
Вкрутую замешал буран,
Рассыпал, раскидал синичек,
Как мелкий бисер, по дворам.
Мечом изрезанный на ленты,
Метет, дымится колкий снег,
Срывает шапку, жжет коленки,
И лыжник убыстряет бег.
Деревья вздрагивают гулко,
Хотя не слышно топора...
В такую стужу на прогулку
С усердьем рвется детвора.
1980
МОСКВА
Дымит зимы раствор
Над площадью живою.
Ах, долгий разговор
С вечернею Москвою.
Афиши на домах:
"Никулин!", "Амарантов!"
Престольная зима,
Державный бой курантов.
Гранитные мосты,
Чугунные перила.
Ах, азбука Москвы
Со мною говорила.
Светилась, льдом слепя,
Москвы-реки обитель.
Я сонную тебя,
Москва-река, увидел.
Раскаты площадей
И визг таксомоторов,
И скопище людей,
И их славянский норов.
В гудящее метро
Толпа потоком перла,
Как будто бы ситро
В чудовищное горло.
Кружилась голова,
Мелькали люди, лица...
И думалось - Москва!
И помнилось - столица!
1975
* * *
Стремятся люди ладно жить,
Капусту крепкую крошить.
Стремятся с выгодой дружить,
Весь мир, как волка, обложить.
Себя и только! - ублажать,
Идти неспешно, не бежать.
И если что-то выражать,
То лишь достатком поражать.
Запретных тем не ворошить,
Зато друг друга потрошить.
О дне грядущем - не тужить!
Своей Отчизне - не служить!
Сынов и дочек не рожать,
Садов в пустынях не сажать.
И лишь одно соображать,
Что им не смеют возражать.
1971
ЛЕНСКИЕ СТОЛБЫ
Пристанище стрижей и солнечного света
Мне кажется вблизи пристанищем Богов.
В сияние небес, в бессмертие одето
Пристанище дождей и легких облаков.
Громадные Столбы к земле меня прижали,
Присущего горам величия полны.
Недвижные Столбы с подвижными стрижами,
Как Вещие Персты в века вознесены.
Покинув теплоход, стремимся к их подножью:
Тщеславие свое присутствием согреть.
Качается Земля, кряхтит под этой ношей,
С орбиты поутру смещенная на треть.
Карабкаемся к ним, похожие на мошек,
Предательски скрипит под кедами трава.
Величия простить им этого не можем
И пишем на Столбах дремучие слова.
Но что для них слова? Непрочные скрижали,
Кто мимо проплывал, кто ползал и когда?
Возносятся Столбы, воспетые стрижами,
Закрытые для нас, как Райские Врата!
1977
* * *
Весенний сок забился в почках
И, как малютки-воробьи,
Рассада мамина в горшочках
Раскрыла клювики свои.
На нашей улице скворечник
Скворец-красавец заселил.
Я снова дома. И, как прежде,
Я Зорьке пойло посолил.
Чтоб вкусно ей, духмяно елось,
Доставил сена косогор.
А петуху чтоб лучше пелось -
Пустил с хохлатками во двор.
Температура нулевая.
Весною дышится вольней.
Рассаду мама поливает
И разговаривает с ней.
1964
ПОЗДНЯЯ ПЕСНЯ
Летит вагон крестовый,
А в нем сидит Валет,
Как будто арестован
Судьбой на тыщу лет.
И сумрачно, и строго
Позванивает лес.
Ах, дальняя дорога!
Пиковый интерес!
Спешит Валет упрямо
В стремнину прошлых лет.
И Дамы, Дамы, Дамы
Глядят ему вослед...
Ах, Дамы, Дамы света!
Вам нравится Валет?
Но в сердце у Валета -
Дорога в тыщу лет.
1964
* * *
Зеленый скарабей
в потомственном браслете...
Александр Межиров
Вот осень. Воздух чист.
Листва - монетный двор.
Я собран из частиц,
Как золоченый горн.
Вот осень. О дождях
Не стоит горевать,
Которые в гостях
Успели побывать.
Вот осень. Оплеух
Я жду очередных.
В окне кричит петух,
И снова воздух тих.
Вот осень. Ухожу
Из рощицы пустой.
В лучах - осенний жук
Горит, как золотой.
Всесильный человек,
Природу не убей,
Чтоб плыл из века в век
Зеленый скарабей.
1982
Е. М.
Когда апрель ютился по застрехам
И стужа улепетывала прочь,
Я был глазами женщины застрелен.
(Потом она мне подарила дочь).
Я шел за ней. Я прятался в укрытья.
Бежал за ней, как ломятся в стога.
Моя любовь - Великое Открытье,
Стремнинами бурлящая река.
А в той реке есть тайная излука,
Где свищет птица и родится смех.
Моя любовь - и перекатов мука,
И быстрина с надеждой на успех.
Ах, женщина апрельская прекрасна!
У женщины не губы, а уста.
И я бежал за нею не напрасно,
Забыв прохладу белого листа.
Три родинки на нежном подбородке,
Как будто трио вечной красоты...
Промчался миг свидания короткий -
И на асфальте выросли цветы.
1977
* * *
Когда опустится на плечи
Неотболевшая тоска,
Поплачь-поплачь и станет легче
У глаз, у сердца, у виска.
Поплачь-поплачь. Когда заплачешь,
Горящую погасишь боль.
Ведь если плачешь, значит платишь
За безответную любовь.
Идут дожди - исчадье плача,
Глубок и сладок этот плач.
И если ты - моя палачка,
То я, наверно, твой палач.
Ты хочешь так, а не иначе,
Тогда возьми - переиначь!
И если вдруг не станет плача,
Не плачь! И, все-таки, поплачь!
1971