ФОТОГРАФИЯ
Фотография - снимок души,
Или века тревожная память,
Расскажи обо всем, расскажи,
Миг и век воедино свяжи,
А потомки все высмотрят сами.
Куст рябины и неба шатер,
Оголенные нервы деревьев,
Догорающий в поле костер,
А за полем - высокий собор
Колокольнею светится древней.
Фотография - выстрел в веках,
Или вспышка, несущая время.
Рукотворного чуда распах,
Мирового деянья размах,
А быть может - Грядущего семя.
Фотография! Это она -
Иллюстрация свежего чувства.
Распахни свою душу от сна!
Миг! И ты - на пороге искусства!
1996
* * *
Живу один в кругу ночей,
Друзьями позабытый.
Я сам не свой, не твой, ничей,
В сомнения зарытый.
Я - всепрощающе жесток,
Я, всё имея, беден.
Румянолицый, как восток,
И словно север - бледен.
Меня противники разят,
Но и спасают часто.
Я, словно ящерка, разъят
На составные части.
Судьбою выстрелен в зенит,
Судьею в бездну пролит.
Я бесконечно знаменит
И скоротечно проклят.
Я зябкой думою согрет,
Когда сижу без денег,
Что этот странный мой портрет
Запомнит современник.
1982
* * *
Сергею Швецову
Душа сверяется с душою,
Тоска свергается тоской.
Не потому ль
С вином дешевым
Иду к товарищу.
Рекой
Там будут литься наши речи,
Стихи,
И черной кровью - ночь.
Мы с ним обнимемся за плечи,
Чтоб наши беды
Превозмочь.
Чтобы не только опьяненье
Бродило в нас,
Горело,
Жгло...
А чтоб тоски соединенье
Нам облегченье принесло.
1971
* * *
А может в трубочку свернуть
Любви проигранное знамя?
Свиданья не было...
Ведь с нами
Всегда случится что-нибудь.
Или цветочнице вернуть
В горсти погасшие фиалки?
Живем не шатко и не валко.
А вот, поди ж ты - горек путь.
И не поспеть уже никак
К другой беде
в другом столетье...
И лишь останется букетик
Фиалок скомканных - в руках...
1980
ЛЕБЕДИ
Сто летящих белых птиц
Надо мною распростерло
Сто прекрасных бледных лиц,
Двести крыл и только горло
Было, как единый крик,
Как единое дыханье...
Плеск высоких белых крыл,
Словно вьюги полыханье.
Сто мотивов белизны,
Недоступной человеку,
Были осенью слышны,
Стали родственными снегу.
Человече! Падай ниц!
Над землёй необозримой
Сто прекрасных белых птиц
Покидают край родимый.
1975
* * *
Такая тишина!
Как тишина собора.
В ней бледная Луна
Напоминает вора:
В небесном далеке
Следов не оставляет,
Крадется по реке,
Как золото сплавляет.
Стоит осенний лес
Недвижно, ритуально.
И тишина окрест
Почти материальна.
Не шелохнется лист,
Впитавший кровь и влагу,
Ему предъявлен иск
За подражанье флагу.
И маковки церквей,
Как копья надо мною.
От пяток до бровей
Я полон тишиною.
И сладко на душе,
И непонятна мука,
И, кажется, уже
Я не издам ни звука.
1972
ПРОЗРЕНИЕ
Приходит истинное зренье
К поэту с четырех сторон.
И он свое стихотворенье
Прокаливает над костром.
Дымит душа стихотворенья,
Летит окалина с нее.
Так стрелам ладят оперенье,
Так отливается ружье.
Поэт - он, словно
тульский мастер:
Имеет точный глазомер.
И паства сам себе, и пастырь,
Творить алкающий в размер.
Он пишет, будто бы играет,
К столу прижатый, к верстаку.
Слова, как порох, собирает,
Прессуя в точную строку.
В ствол подсознанья засылает
Строфы патрон.
Попробуй, тронь!
Спусти курок - и запылает
Живой метафоры огонь.
Прозренье, равное горенью,
Сверкнет, как выстрел
или взрыв -
И потечет стихотворенье,
Века и жилы отворив.
1992
ДМИТРИЮ БАСКОВУ,
пианисту,профессору, Заслуженному
работнику культуры России
Январское утро. Звучит пианино
Среди затверделого снежного дня.
Высоких классических звуков стремнина
То в небо, то в бездну бросает меня.
Космическим зевом распахнуты залы,
Там белый рояль начинает полет.
Рука пианиста к роялю припала,
И рядом другая, как лебедь плывет.
То двигаясь медленно, то разгоняясь,
По клавишам тонкие пальцы пойдут.
И вещие звуки, мечась и меняясь,
Огню вдохновения вас отдадут.
Я помню, как вы вдохновенно играли,
Снимали с нас бремя житейских оков.
Дыханьем, пыланьем, звучаньем рояля
Дарили нам смертным - бессмертье веков.
Горяч и неистов огонь пианиста!
Прокофьев, Рахманинов, Шуман звенел.
Когда исполняли вы "Контрабандиста",
От внутренней радости зал цепенел.
Вы были божественны, были красивы
Талантом, сиявшим, как пламя в крови.
И зрителей сердце в едином порыве
На сцену упало бутоном любви!
1998
КЛЯТВА
Сохранить Россию-матушку,
Ее реки и поля -
Скорбным ликом Богоматери
Я клянусь тебе, земля!
Я клянусь: в невзгодах выстоять,
Не прервать славянства нить!
И Библейской Вечной Истиной
Дух Отчизны огранить.
Я клянусь и душу пестую -
Биться на передовой,
Чтобы Русь была невестою,
А не сирою вдовой.
Чтобы мы вконец не пропили
Совесть, стертую до дыр.
Чтоб духовные Чернобыли
Не убили русский мир.
Я горячею аортою
Растоплю беды сугроб,
Разбужу Отчизну мертвую,
Разобью стеклянный гроб.
Я клянусь! Я тщусь! Я верую:
Бог Россию не предаст!
И в молитвах полной мерою
И отпустит, и воздаст!
1986
ЛЕТО НА БАЙКАЛЕ
Какое лето! Царственное лето!
В Байкал -
алмазов ссыпали откос.
По небу золоченая карета
Провозит солнца золотого воз.
Тайга,
на небе свет перенимая,
Желтеет сочным золотом сосны.
Бежит волна, песок перемывая,
И слитками сияют валуны.
Ютятся деревушки по распадкам:
Дворов по тридцать,
кое-где по пять...
Летим на лодке
по хрустальным складкам,
И вот она - Молчановская падь!
Цветное лето. Травостой - примета,
Что нынче будет ранний сенокос.
У дяди Коли - моего соседа -
Не сенокос, а серебренье кос.
По травам косы вихрем пронесутся
И отзвенят, и загустеет день.
На кошенине лошади пасутся,
Внизу Байкал томится, как тюлень.
Сверкнули чайки и в лучах погасли.
Я помогал соседу, а потом
Мы с ним сига зажаривали в масле,
Серебряного - в масле золотом.
1998
СТАЛКЕР
Со слогом слог люблю мирить
И звуки-колокольца сталкивать,
В словесной "зоне"
в роли сталкера
Искать стиха метеорит.
Идти во времени нырком,
Где в грудь опасно бьет течение,
Где у поэта назначение
Быть бомбой или мотыльком.
Люблю стремиться сквозь века
Внутри стиха непостижимого,
Неся себя - неудержимого -
То в бездну дна, то в облака.
Лететь стрелой из тетивы
В средневековое свечение,
Где ждет поэта - отсечение
Его мятежной головы.
Поэт - Вселенной проводник,
К работе Господом приставленный.
Вот потому с душою сталкера
Я в "зоне" творчества возник.
1998
* * *
Какой озноб! Какая стынь!
Горит рассвет в лиловой дымке.
Из снега арки и мосты
В лесу возводят невидимки.
На ветках иней, словно мел.
Мне кажется: в лучах светила -
Не тополь наш заиндевел,
А в небе молния застыла.
Столбы сигналы подают,
Что на земле - Великий Холод.
И по ночам снежинки шьют
Земле огромный белый полог.
Обледенели города,
Стакан пруда морозом выпит.
В реке замерзшая вода -
Стеклянный параллелепипед.
Над миром царствует мороз,
Намека нет на потепленье.
И чтоб согреться - гроздья звезд
Собрались в звездные скопленья.
1973
* * *
Душа с дождем соединилась,
И стало холодно губам.
Всю ночь душа моя катилась
По ржавым, жестким желобам.
Метались огненные блики,
По небу молния вилась.
Душа с почтением великим
К стихии грозной отнеслась.
Она ни грома не боялась,
Ни молний огненную плеть.
У окон мокрую боярку
Со страстью кинулась жалеть.
Она следила за рассветом,
Грозе нашептывала - схлынь!
И прикасалась к парапетам,
Как будто мягкая полынь.
И мне не чудилось, не снилось:
Среди осенних купырей
Душа с дождем соединилась
И стала чище и добрей.
1972
КРЕДО
Какое счастье - засветить
В тетради буквы золоченые
И ножки рисовать точеные,
И мысль, как птицу, отследить.
Иметь в поэзии тавро,
Свой верный знак, свое дыхание,
Неся по веку эпохальное,
Хрестоматийное перо.
Слова, как исстари, ковать
И заносить в века железные.
Не забывать Знаменья Крестные
И русский слог не предавать.
1978
* * *
Исполнен замысла живого,
Пишу Россию на листе.
Сияет радугою Слово
В недостижимой высоте.
За мною наблюдает кто-то,
Готовит папку, дырокол,
Доносом тайного сексота
Судьба мне забивает гол.
Я что-то выяснить пытаюсь,
Над бренной жизнью хлопочу.
По-волчьи в стороны кидаюсь
И просыпаюсь, и молчу.
Я бью тревогу на рассвете,
Что нужных слов не отыскал...
Восток уже в минуты эти
По небу краски расплескал.
Вот раскачал деревья ветер,
Срывая капли, как плоды.
И я спросил, и он ответил,
Чтоб я ушел из немоты.
И вот мои настали сроки,
Меня услышала земля,
И засияли в небе строки,
И загалдели тополя.
1971
* * *
Сквозь горло - хлынула весна,
Как будто ахнула обрезом.
Я выпит горечью до дна
И одиночеством порезан.
Я крик, завернутый в себя.
Мои глаза - без отраженья
Твоей улыбки и тебя,
Лишились самовыраженья.
Не стало - таянья снегов,
Не стало - запахов сирени,
Друзей не стало и врагов,
Цветов, любви, стихотворений.
Темнеет пролитая кровь,
Темно в душе,
как будто в бездне.
Вернись, убитая любовь!
Моя любимая, воскресни!
1975
* * *
Мои осенние пути
Сошлись на перекрестке.
Со мной - рябины и дожди,
Огонь от папироски.
В рябинах что-то от рабынь:
Толпятся сиротливо.
Я научился у рябин
Светить неторопливо.
Мои желания просты:
Гореть, не выгорая.
Дрожит последнее "прости!"
У старого сарая.
Огнем сдувается с души
Несказанное слово.
А счастье - как ни вороши -
Не запылает снова.
Прощанья льдина - пополам
Ломаясь,
нас уносит
Навек по разным сторонам -
И наступает осень.
1973
ИЮЛЬСКИЕ СТИХИ
"Хоть сколько-нибудь нравится
Тебе моя коса?"
"Конечно, ты - красавица,
То помнят небеса..."
"Вила и Леший" Велимир Хлебников
Мои леса уже проснулись,
Они прохладны и чисты.
Мне показалось, что в июле
Совсем другою стала ты.
Мне показалось - ты любима!
Мне показалось - я любим!
В лесу запахло сладким дымом
И поцелуем молодым.
Лесное что-то нас роднило
И после сна, и перед сном.
Я - Лешим был,
ты - нежной Вилой,
Ты - земляникой, я - цветком.
Нам было горько, было сладко
Цветы и ягоды срывать
И пить росу, и без остатка
Себя друг другу отдавать.
1973
* * *
Преступно - Родины не знать,
Не осознать ее терпения.
Ее лица, сердцебиения
Среди других не распознать.
Не понимаю - как живут,
Не слыша Слова Вдохновенного!
И ради зрелища мгновенного
По жизни - мертвыми плывут.
1981
* * *
Когда во мгле ночной потонут
Деревья, травы и цветы,
Я погружусь в горячий омут
Полночных слез и немоты.
Осмыслю запахи лесные,
Сиянье звезд, земную твердь,
Перемещусь в миры иные,
В тот час похожие на смерть.
Я буду полон ожиданья,
Что мне судьба предъявит счет,
Назначит с Господом свиданье,
Где буду я держать отчет.
Я перед Господом предстану,
Святой молитвой окормлюсь
И для любого испытанья,
Как русский воин - окрылюсь!
Господь наставит и упрочит
И душу мне, и кровь-руду.
Я тихо выпаду из ночи
И прямо в утро упаду.
И оказавшись на распутье,
Где три дороги - постою
И переполнюсь некой сутью,
Что выбрал верную, свою.
И я пойду, копье подъемля,
Отдав всего себя добру,
И в час борьбы за эту землю,
Как витязь истинный, умру...
1973
* * *
Я говорю себе - не трусь!
Я никогда не сгину.
Я с этой жизнью разберусь,
Когда ее покину.
Я говорю себе - не смей
И каяться, и плакать.
Висит не дождь!
Волшебный змей!
И на дворе - не слякоть.
И все вокруг - не суета,
А вечное движенье.
И что не рухнула звезда
В речное отраженье.
Бредут усталые стада
И улетают птицы.
И я уйду не навсегда,
А чтобы возродиться.
Пусть всё не вечно под Луной,
Но мы-то знаем с ветром:
У жизни - запах смоляной,
Как у столетних кедров.
1972
ОХОТА
Какие кружат небосводы!
О небо,
Свода не нахмурь!
Твои вечерние кроссворды
Назавтра
Выплеснут лазурь.
Лес оживет, зазолотится
У непогоды
На краю,
Приют и пищу
Давший птицам
И насекомым, и зверью.
Пройдут охотники украдкой
По тропке,
Словно в тайный лаз.
Забьется солнце куропаткой,
В кустах
Застреленное в глаз!
Очередная рухнет жертва,
Из жизни
Выбитая прочь.
Винтовок сумрачные жерла,
Как пули -
Всаживают НОЧЬ!
У бедной Родины над бровью
Тропинка крови
Запеклась.
Опять охота в Подмосковье
На всё живое
Началась.
1975
* * *
Когда я буду другом предан
И в лучших днях разубежден,
Я в сосны гулкие уеду -
Наедине побыть с дождем.
Когда я властью буду попран,
Непониманьем пригвожден,
Я встречусь с одиноким, добрым
Неунывающим дождем.
Мы вместе с ним затеем игры
В живом, но попранном лесу.
Где свет - нанизывают иглы
И дождь, и теплую росу.
В лесу - дороги, лесосеки
И раны рваные канав.
Стоят в лесу стволы-калеки
Среди высоких пышных трав.
Им дождь залечивает раны,
Вихры ласкает ветерок,
И мухоморы, как стоп-краны,
Горят по бровкам вдоль дорог.
1972
* * *
К. Л.
Сегодня, Завтра и Вчера -
Три вспышки, три причала,
Где я служил, кричал - Ура! -
А ты не замечала.
Сегодня, Завтра и Вчера -
Три облака, три света,
Где муза любит до утра
И пестует Поэта.
Сегодня, Завтра и Вчера -
Три встречи, три вокзала,
Где ты любви своей: - Пора!
Пора уйти! - сказала.
Сегодня, Завтра и Вчера -
Три века, три прощанья,
Где ты у нашего костра
Убила обещанья.
1968
БАЙКАЛЬСКИЕ ЦВЕТЫ
Кате
Лесной букет, цветов собранье
На дачном письменном столе.
В нем стольких красок сочетанье,
Присущих небу и земле.
В нем неизысканность такая,
Что сердце ощущает вдруг,
К былинкам ломким приникая,
Прикосновенье детских рук.
Как маки солнышко пылало,
Пыльца летела с высоты.
Над славным морем,
над Байкалом
Ты собирала мне цветы.
Уже в лесу гнездился вечер,
Ночной халат себе латал,
А на горе трещал кузнечик
И долго по небу летал.
Ты шла, как девочка лесная,
В венке из лилий, медуниц.
Ты принесла букет, не зная,
Что в нем таится пенье птиц.
Ты от тоски необъяснимой
Меня сумела излечить...
Смогу ли я вот так же зримо
Людское горе различить.
1977
МОСКОВСКАЯ СИРЕНЬ
Весна.
Ударила сирень
По серости,
Как звук сирены.
Московский воздух
Отсырел
От сочных запахов
Сирени.
Иду
В фуражке набекрень,
Сорю серебряной
Сиренью,
А постовой
Свистит свирелью:
- Зачем вы срезали
Сирень?
Свистит
Мальчишка-постовой,
Гудят цветы,
Как рой пчелиный.
Сирень
Висит над головой
По всей Садовой,
По Неглинной.
1974
ФЕВРАЛЬСКАЯ ЖЕНЩИНА
Из памятной юности видится мне
Февральская зябкая просинь.
Февральская женщина в белом окне
Ребенка у Господа просит.
В молитвах, в слезах,
за поклоном поклон
Кладет, повторяя не всуе
Господнее имя у светлых икон,
И личико сына рисует.
Несладким она ожиданьем полна,
А рядом - ни мужа, ни сына...
Февральская женщина в доме одна,
Как в песне у мамы - рябина.
1974
* * *
В своей плащ-палатке,
Убитый в бою,
Иван возвратился
Под иву свою.
Арсений Тарковский
Вытри слезы,
Сядь и жди,
Что тебе подарят
Полинялые дожди
В лиственном угаре.
Море дарит
Кораблю
Плавные приливы.
А Иванушку убьют
И подарят иве.
Дождик дарит
Пузыри
Обомлевшим лужам.
Для могилок полземли
Подарили лучшим.
На зареванной земле
Было столько крови!
Вытри слезы!
Выйди в лес!
Видишь - сумрак пролит.
А еще -
Идет война.
А еще - не любят.
А еще - моя вина,
Если плачут люди.
1972
* * *
Душа, как женщина,
пристрастна
К тому, что памятно уже.
Душа стремится не напрасно
К другой задумчивой душе.
К душе все чаще приникает
Листа осеннего печать.
Душа к печали привыкает -
И душу вылечит печаль.
Душа трезва. Душа согласна
Быть спутницею простоте.
Душа цветет огнеопасно
И умирает на кресте.
1978
* * *
Сегодня снег подобен птицам:
Он машет крыльями, парит...
В твоих запутался ресницах,
И, кажется, - слезой горит.
Решили мы с тобой
проститься:
Моя судьба в тебя глядит.
А снег, как гуси, вереницей
Над спящим городом летит.
Холодный сумрак обозначен
Лучом прощального огня,
И человечек снежный плачет
Внутри неснежного меня...
1970
* * *
Несметное количество
Полночных слов и дел...
Ах, это мой лирический,
Космический удел.
Ты плачешь ошарашенно:
Измена не в чести.
Ах, полно,
полно спрашивать!
За всё меня прости!
За всё, за всё уплачено
Годами суеты,
Но нежность
не расстрачена,
И это знаешь ты.
Повисли звезды друзою...
Тебе, моя жена,
Я изменяю с музою
С утра и дотемна.
1979
СТАНЦИЯ КУЙТУН
Брату Анатолию
Пятидесятый год. Куйтун.
В сугробы вросшие теплушки.
На крышах снежные подушки.
И дыма серого колтун.
- Живет на станции колдун! -
Пугая нас, твердила мама,
Но я настойчиво, упрямо
Иду на станцию Куйтун.
Сырой вокзальчик, суета,
Толкучка у билетной кассы.
Я знаю: дома нет лекарства,
У брата с легкими - беда.
Кричат колхозницы в углу,
Ревут шальные ребятишки,
Шинелки, шубы и пальтишки
Лежат вповалку на полу.
Среди вокзала я стою
В фуфайке с рыжею заплатой,
Часы с потертым циферблатом
Я из кармана достаю.
Смотрю на бороды, усы...
Себя, как будто окликаю
И за червонец предлагаю
Отцовы звонкие часы.
1964
ПОЭТУ
Томишься в доме одиноком,
Где Заболоцкого "Столбцы",
Где море плещется у окон,
В углу сияют изразцы
Твоих шкатулок и посуды...
Ты - раб себе и господин.
И вот теряешь ты рассудок,
Как Гамлет, тих и нелюдим.
С тобою - сорок тысяч братьев,
С тобою - двадцать тысяч книг.
В себе самом не разобраться,
Хотя ты истину постиг.
С прекрасным - тысячи свиданий,
Но ты, как прежде, одинок.
Ты бредишь той любовью давней,
Забыть которую не смог.
Что - одиночество? Бессилье?
Или отчаянье души?
Твой дом, поэт, - твоя Бастилия!
Томись в застенках и пиши!
1974
ВЕЧЕР ПОЭЗИИ
Кто сегодня нужнее, любезнее
Надорвавшейся русской душе?
Начинается "Вечер Поэзии",
Ожидание, как в блиндаже.
Мы себя через пропасть увидели
И почуяли жар или гнет.
Понимают притихшие зрители:
Через пропасть не всякий шагнет.
Здесь секунда в часы продлевается.
Я глаза поднимаю с трудом:
Как в стремнину душа обрывается -
Перед зрительским строгим судом.
Нет бы дома корпеть над бумагою,
По своей пробираясь тропе...
Но святою неистовой тягою
Манит зритель Поэта к себе.
И выходят поэты на исповедь,
Как на стрежень могучей реки,
Чтобы голос пророческий,
искренний,
Или слог назидательно-выспренний
Услыхали стихов знатоки.
Вот читает поэт или кается,
Наболевшее хлынуло в зал.
Если сердце с другими - смыкается,
Значит верное Слово сказал.
А другой - одеяло цветастое
Из словес над Китаем пустил.
Третий воздух руками грабастает
И рифмованный стелет настил.
Ну, а этот выходит без робости
С мармеладным бесстрастным лицом.
Нет в крови ощущения пропасти,
А слова позалиты свинцом.
Сосердцания ищет Поэзия,
Все привычные рамки круша.
Что нужнее? Что нынче полезнее:
Декларация или душа?
Вот в стихах оживает История,
Вот обыденность шлейф волочит...
Усмехается аудитория,
Или хлопает, или молчит.
Чьи-то губы, как тонкие лезвия:
Вот бы вены поэтам пластать!
Продолжается "Вечер Поэзии"...
Кто нужнее? Кого освистать?
1980
* * *
Е. М.
Моя душа звала, просила,
Чтоб ты явилась в этот час,
Чтоб одного меня любила
Всегда - и после, и сейчас.
Чтоб никому не говорила
Те сокровенные слова,
Которые ты мне дарила,
От сна опомнившись едва.
Хочу приехать на неделю
В наш поднебесный
дачный дом.
Хочу, чтоб мы перелетели
И оказались ночью в нем.
Хочу войти, открыв воротца,
В наш двор, напиться из ручья.
Ночь поцелуями взорвется,
Где ты - Вселенная моя!
А утром выйти в полыханье,
В горячий клевер,
в жаркий дым,
И уберечь твое дыханье,
Соединивши со своим.
Приди в тот мир -
зеленый, влажный -
Под золоченою сосной...
Моя душа тебе расскажет,
Как нелегко ей быть одной.
1980
ПАМЯТИ ГЕОРГИЯ СВИРИДОВА
Музыка поля открытого,
Снег и метель в Рождество
Стали дыханьем Свиридова,
Трепетной музой его.
Музыка века пробитого
Стала на все времена
Сердцебиеньем Свиридова,
Болью, лишающей сна.
Господом -
вечность отпущена,
Тихая радость и грусть,
Слово высокое Пушкина
И деревянная Русь.
Век и его потрясения
Переступили порог
С песенным даром Есенина,
С тайною блоковских строк.
В небе звучит оратория,
Как Маяковского бас.
Годы листает История,
Время не жалует нас.
Возле народа несытого
Над полоненной страной
Нежное сердце Свиридова
Пело скрипичной струной.
Возле мальчишки убитого,
Возле московских оград
Русское сердце Свиридова
Билось, как будто набат.
И над полями-заплатами
Горестной русской земли
Музыка пела и плакала
И затихала вдали.
Сердце горело и таяло
И, догорев в Рождество,
Бренную землю оставило...
Вот и не стало его.
Смотрит держава зарытая,
Как, забирая в щепоть,
Чистую душу Свиридова
В небо уносит Господь!
1998